Рояль и Виноград

Эмиль Чиабери

ЗНАКОМСТВО

Рояль внесли на второй этаж двое носильщиков. Распустили плотные ремни, способные выдержать груз любой тяжести. Было самое время немного передохнуть. Усевшись на подоконник, усатый закурил «приму» без фильтра. От частого курения его седые, пышные усы местами приобрели ржавый, рыжеватый оттенок. Высокий, не теряя времени, прикрутил резные ножки к роялю и слегка подтолкнул его. Рояль, скрипя покатился к стене. Не говоря ни слова, носильщики быстро направились к выходу, гулко топая по лестницам.

Большая комната казалась почти пустой. Совсем немного мебели. Большое цветастое кресло, маленький чёрный круглый столик на гнутых ножках, два венских стула и этажерка с аккуратно уложенными стопками нот. Рояль прижался боком к стене, прямо перед ним - два больших окна, выходящих на улицу.

- Привет, - тихо послышалось в комнате. Видимо, показалось, очень похоже было на шелест листьев.

- Добро пожаловать! - уже чуть громче прошелестел кто-то.

Рояль осторожно огляделся - никого нет, комната по-прежнему почти пуста, но вроде бы в окне как-то странно зашевелились листья молодого винограда. Только теперь рояль догадался, кто с ним беседует.

- Привет, - ответил он нестройным голосом.

- Ну, наконец-то, хоть кто-то со мной заговорил. А то я вот уже второй год один, с тех пор, как твоя хозяйка пристроила меня прямо под своим окном. Ты только погляди как быстро я расту! Расползаюсь по стене, цепляюсь за каждый кирпичик. Вот скоро дотянусь до третьего этажа, тогда смогу рассказать тебе, кто там живёт. Кстати, как тебя зовут и что случилось с твоим голосом?

- Нет у меня имени, но я точно знаю, что моя фамилия Бэккер. А с голосом у меня и вправду проблема. Хозяйка сказала, что меня срочно надо настроить. Завтра придёт мастер. Надеюсь, что это будет не больно. Когда меня несли двое сильных людей, хозяйка несколько раз сказала: «Осторожно, не поцарапайте мою Бэкки». Мне понравилось. Ты тоже можешь так меня называть, если хочешь. Расскажи мне о нашей хозяйке, кто она?

- Анна пианистка, недавно закончила консерваторию. Очень добрая и заботливая. Помню, как она ухаживала за мной, когда я был ещё совсем маленьким. В жаркую погоду давала мне вдоволь воды. Несколько раз в день тащила со второго этажа своими маленькими ручками большое ведро, полное холодной воды. А зимой, когда случались заморозки, заботливо укрывала меня своим старым пальто. Зато теперь я уже могу сам о себе позаботиться. Возвращаясь домой, Анна всегда подходит ко мне поздороваться, нежно поглаживая мои листья своими мягкими, бархатными ладошками, приговаривая: «Мой добрый, хороший дружок, всё ли у тебя в порядке?»

НАСТРОЙЩИК

На следующий день, в условленное время, пришёл настройщик. Это был худой, невысокого роста старичок. На нем был мышиного цвета двубортный потрепанный пиджак старого покроя, безукоризненно чистая белая рубашка, со следами неумелой глажки. Черные сатиновые брюки с чуть уходящей в сторону стрелкой выдавали его как человека одинокого. Вдовца или старого холостяка. Внимательно осмотрев рояль, он приступил к работе. Из комнаты послышались нестройные звуки. Через пару часов работа была завершена. Напоследок он сыграл этюд Черни, осторожно нажимая на каждую клавишу, вслушиваясь в каждую ноту. Вскоре комната заполнилась стройными свежими звуками. Настройщику даже стало легче дышать. Довольный своей работой и отменным немецким качеством инструмента, он прикрыл крышку, нежно погладив её. Бесшумно спускаясь вниз по лестнице, старался осторожно ступать на каждую ступеньку, словно на клавишу.

УЧЕНИКИ

Учеников у Анны становилось всё больше. Родители приводили детишек, оставляя их у неё на целых 45 минут. Она сажала их на стул, нежно брала ладонь и очень осторожно опускала её на клавиши. От прикосновения рождался звук. Она, словно фея, превращала эти маленькие ладошки, вначале напряженные, неповоротливые, в доверчивые и податливые, словно пластилин. Виноград старался не пропустить ни одного урока, но не всегда это ему удавалось. У него даже были свои любимые ученики. Он встречал их ещё на улице, приветствуя неуловимым движением листьев, с нетерпением ожидая очередного урока. Успехам он радовался, даже неудачи не огорчали его. Погодите, он ещё себя покажет! Чтобы доставить удовольствие другу, Бэкки иногда подыгрывала его любимцам, подставляя под пальцы правильные клавиши. Но Анну не проведёшь. Одного её взгляда было достаточно, чтобы этого больше не повторилось.

Занимаясь своим любимым делом, Бэкки была счастлива. Она обожала Анну, любила до безумия учеников, их родителей, соседей. Всегда подтянута, безукоризненно настроена, ни одной пылинки. Её перламутровые клавиши игриво блистали, с нетерпением ожидая начала занятий.

- Не будь такой доверчивой, Бэкки. Не все в этом мире так прекрасно, как ты думаешь. Поверь мне, я вырос на улице. Видел много хорошего, да и плохого пришлось хлебнуть. Думаешь, это легко, когда прохожий просто так срывает с тебя лист, или ещё хуже -прижжёт сигаретой. Как это больно! Пойми меня, сейчас я говорю не о физической боли, а о душевной. По-моему, всё на этом свете взаимосвязано. Возможно, когда-нибудь и этот прохожий будет также незаслуженно обижен, так и не поняв, зачем и почему. Точно говорю, ничего не проходит бесследно. Вот послушай про юношу Темури с третьего этажа. Дали ему соседские мальчишки немного покурить травки. Побаловались немного, а он оказался очень нежным, чувствительным парнем, взял и умом тронулся. Каково теперь его одинокой матери? Не подумали, просто побаловались мальчишки. И вот чувствую, как всё вокруг них медленно завертелось. Круговорот… Но, пожалуй, достаточно тебе на сегодня скверных историй. Завтра поговорим, мне пора к Анжеле, - и листья прошелестели волной сперва вправо, а затем по направлению к первому этажу.

АНЖЕЛА

Семья Анжелы состояла из 4-х человек. Два сына, старший высокий, с постоянной улыбкой на лице. Младший низкий, упитанный, весь в прыщах и от этого очень злобный. Когда они играли во дворе с другими детьми, то старший весело вливался в компанию. Младший же наблюдал за ними со стороны, бросая камешки в играющих. Попав камнем в очередного ребёнка, он пулей летел домой пожаловаться маме, что его опять обижают.

Ёсик, муж Анжелы, сразу же по приходу домой с работы отправлялся в магазин за продуктами, держа в одной руке большую, неопределённого цвета сумку, а в другой сетку-авоську, которая, постепенно наполняясь продуктами, становилась всё более и более похожей на рыбу-шар. Внешне Ёсик был похож на гибрид своих сыновей.

Простояв несколько часов в очередях за продуктами, он, усталый, возвращался домой, где его ожидал тщательный досмотр недовольной Анжелы. Затем, как побитая собака, он плёлся в свою комнату и старался больше ей на глаза не попадаться.

Читать книги Анжела не любила, но если случайно какая-нибудь попадалась ей на глаза, то книга тут же мгновенно и бесследно исчезала. Единственным её чтивом была четвёртая страница газеты «Вечерний Тбилиси», отдел объявлений, где печатались некрологи.

Сегодня Анжела ждёт гостя, заведующего отделом, в котором сама работает бухгалтером. С некоторых пор он стал подвозить Анжелу домой на своей шикарной «волге». Даже Винограду с первого взгляда стало ясно, как далеко зашли их отношения. У заведующего была своя семья, но это ничего не значило. Они стали появляться вместе то в кинотеатре, то в ресторане, где он щедро одаривал музыкантов.

Она - интересная яркая женщина с пышными формами. Он - худой, немного ниже Анжелы ростом, с длинным носом. У него была привычка – в разговоре очень близко подходить к собеседнику и нагло уператься в него взглядом, отчего тому становилось не по себе.

Ёсик воспринимал происходящее как должное, угодливо угощал гостя, а потом и вовсе исчезал в своей комнате.

- Но как же это возможно - приводить мужчину в свою семью? - изумлялась Бэкки.

- Вспомни, о чём я говорил тебе давеча. Но ты так не расстраивайся, не то снова придётся вызывать настройщика, а ты этого не любишь - пошутил Виноград.

Первый этаж и шляпница Эмма

На первом этаже было ещё две квартиры. У дверей академика Семенской всегда было многолюдно. Приходили не только больные обследоваться, но и врачи за советом к знаменитой коллеге. Добрая душа, она никогда и никому не отказывала. Хозяйка же соседней квартиры, Эмма, часто пропадала на неопределённое время, в неизвестном направлении, а потом вдруг неожиданно появлялась. Вот и на этот раз она, внезапно появившись, затеяла что-то грандиозное.

Виноград, как всегда, первым во всём разобрался. Вскоре он уже был у Бэкки.

- По-моему, дело пахнет керосином, - начал он свой рассказ.

- Неужели кто-то хочет поджечь наш дом? - испугалась Бэкки.

- Нет, я не это имел в виду. Возможно, скоро будет большая заварушка. Вновь появилась Эмма. Она соорудила в своём окне большую стеклянную витрину, а на стене большими буквами уже написано «ШЛЯПЫ» и чуть помельче – «Заказы на изготовление шляп».

- Шляпы, выставленные в витрине, очень красивые, в основном из фетра, отделанные лайкой, похоже, французские и приобрела она их наверняка в Одессе, на толкучке. Ещё она поставила у окна швейную машину «зингер», да так, чтобы её было хорошо видно издали. Шить она определенно не умеет. Посмотрим, что она придумала на сей раз.

Засучив рукава, Эмма принялась за дело. Записывала в толстую тетрадку. Тщательно брала размеры. Тетрадка почти полностью заполнилась заказами, зарисовками, цифрами. Пришло время выдавать продукцию. Но шляп не было, да и откуда им было взяться? С самого начала было ясно, что Эмма не собиралась ничего шить. Главной её задачей было побыстрее собрать побольше денег. Она сама не ожидала, что денег будет так много. Самым назойливым заказчицам она отдала шляпки с витрины, которая очень быстро опустела. Затем исчезла со стены реклама «ШЛЯПЫ» и объявление, а вслед за этим, как и было задумано с самого начала, и сама Эмма. Но, до этого она успела выгодно сдать свою квартиру на несколько лет студентам медицинского института. Возмущенные заказчицы ещё долго осаждали квартиру, в надежде получить хоть что-нибудь, донимая студентов. Но тщетно - её и след простыл. На сей раз Эмма провернула свою афёру очень быстро, как по нотам.

- Представь себе, Бэкки, если бы она на самом деле сшила все эти шляпки, то тогда бы почти все женщины и нашего и соседних районов расхаживали в них. Район Сабуртало стал бы этим знаменит, а нашу улицу Павлова срочно переименовали бы в Шляпный проезд. Кстати и тебе бы не мешало заказать самую красивую, ту самую, отделанную зелёной кожей!

- А я бы играла весь день что-нибудь повеселее, и музыка бы лилась на улицу сквозь широко распахнутые окна. А проходящие мимо женщины, улыбаясь, махали бы мне своими шикарными шляпками. - Бэкки, фантазируй, пожалуйста, потише, а то и нас с тобой привлекут за соучастие. Кстати, на этот раз по сравнению с прошлым, когда Эмма сдала квартиру одновременно нескольким жильцам, всё прошло намного тише.

ВТОРОЙ ЭТАЖ

Он в доме всегда считался самым престижным. Здесь проживало самое молодое семейство не только подъезда, но, пожалуй, всего района. Он - молодой Музыкант. Ему неплохо удавалось содержать свою семью, для чего приходилось работать почти весь день, расписанный поминутно. С утра репетиции и записи на телевидении, днём преподавание в музыкальном училище, вечером игра в ресторанном оркестре до самой ночи. В перерывах между работами пару раз удавалось заскочить домой, чтобы перекусить, где к этому времени всё было готово. Приготовить необыкновенно вкусный обед молодая жена всегда успевала, несмотря на то, что в доме было двое детей. Они обожали друг друга, в доме царили любовь и порядок.

Старший ребёнок был сорви-голова, лично принимавший участие во всех без исключения потасовках района. При том он очень любил зверей. Но одно другому не мешало. С утра неразлучная парочка бездомных собак, как всегда, ожидала его появления. Барбос и Рыжик провожали его в школу и обратно домой. Временами казалось, что делают они это, чтобы не дать ему возможности в очередной раз подраться. А в подвале дома иногда появлялись редкие дикие животные - то волчонок, то лисичка, требующие особого ухода. Младшая, не умолкала весь день, играя в детский сад, часто приговаривая: «Тише дети, угомонитесь, а то придёт комиссия».

Бэкки всегда любила послушать про эту семью, втайне представляя себя на месте любящей жены. Правда, в последнее время ей стало казаться, что Виноград стал реже появляться в окне. Без него скучно. Однажды утром она увидела прекрасную бабочку, долго парящую вокруг и около Винограда. Затем бабочка села на его листок и долго не улетала. Бэкки даже показалось, что он вовсе не хочет её отпускать. Наверное, показалось. Ближе к вечеру, сразу же после очередного урока музыки, он появился. Бэкки знала, что он ожидал за окном окончания урока. А потом они долго-долго беседовали. Настроение было такое, что ей хотелось сыграть что-нибудь романтичное.

Прошли годы. Анна Васильевна очень постарела. Учеников становилось всё меньше и меньше. Вскоре её музыка замолкла навсегда.

СЁСТРЫ ГОНГЛИАШВИЛИ

Сёстры, поселившиеся вместо Анны Васильевны, были особами шумными, вечно спорящими между собой, манерно жестикулируя, но при этом безумно любящие друг дружку.

Бэкки старалась, как могла, понравиться новым хозяйкам. Но, первая же фраза, брошенная невзначай: «Смотри, какая уродливая громадина!» - очень расстроила её. Она больше не подставляла свои клавиши под лучи солнца. Её перестало радовать то, как теплые лучи солнца, отражаясь от перламутровых клавиш, окрашивали стены и потолок в нежные зеленовато-розовые цвета, каждый раз превращая стены комнаты в волшебное полотно, способное воспроизвести её неожиданные фантазии.

Виноград очень любил наблюдать за тем, как эти, вроде бы неуправляемые солнечные блики, быстро передвигающиеся в пространстве, постепенно организовавшись, могут создать такую великолепную картину. Однажды даже он назвал её Бэкки-импрессионист… Сейчас же Бэкки желала только одного - поскорее увидеть его, ведь ей так нужна его поддержка. Наконец Виноград появился. Но что это? Выглядит он как-то понуро. Его большие, обычно ярко-зелёные листья поблекли, а кончики их скрутились и пожелтели.

Увидев его, Бэкки поняла, что скорее Винограду нужна её поддержка.

- Ты представляешь, они сегодня заявили, что мои листья затемняют комнату и мешают доступу свежего воздуха, поэтому их надо ободрать. Десятки лет у меня ушло на то, чтобы покрыть окна и стены. Прохожие до сих пор не устают удивляться тому, как мне удалось сплести из веток и листьев такие надежные покрытия над балконами, не только защищающие от дождя и ветра, но и дающие тень и прохладу в летний зной. Нет, нет и ещё раз нет - соседи не допустят этого.

ВОЙНА

К этому времени соседи осознали, что с сёстрами лучше не связываться. Все, кроме Анжелы, проживающей как раз под ними. Каждый раз, когда Анжела вывешивала своё чистое бельё, чтобы высушить его на свежем воздухе, кто-нибудь из сестёр непременно начинал трясти пыльные тряпки. Потом начиналось такое, что очень трудно поддается описанию. Короче говоря, у них наступила пора боевых действий. Это если очень коротко. Каждая из противоборствующих сторон пробовала заручиться поддержкой соседей, с последующим вовлечением их в конфликт. Но соседи, по возможности, старались не вмешиваться, поддерживая нейтралитет.

Анжела начинала свою агитационную речь со словами: «Вы же знаете меня, какой я добрый человек, но даже я не могу с этим смириться!»

Сёстры же, завидев, кого-нибудь из соседей, начинали наперебой рассказывать о том, что происходит на самом деле, при этом угрожающе жестикулируя. Тем временем на втором этаже начался ремонт, что ещё более накалило обстановку. Маляры развернули бурную деятельность, лихо передвигаясь по комнатам, шпатлюя стены и разводя краски в жестяных ведрах. Били изо всех сил молотком по полу, выбивая отвалившиеся паркетины. Гремели их жёсткие ботинки, давно потерявшие форму от разных красок. В ответ Анжела начинала неистово стучать половой щёткой по потолку.

Рояль, превратившись с разрешения хозяев в подставку-каталку для маляров, скрипя продвигался вдоль стен. А стоявший на нем, как на шхуне, маляр успевал быстро окрашивать стены. Работа шла под бойкий аккомпанемент гулких ударов Анжелы снизу.

Вечером Виноград увидел Бэкки - уставшую, стоявшую прислонившись к стене, всю заляпанную разноцветной краской. Он попытался немного развеселить её, но безуспешно. Он заметил, как на её перламутровых клавишах выступают капли зеленовато-розового цвета. Не в силах перенести это, он быстро прошелестел вверх на крышу - туда, где тишина и звёзды обычно успокаивали его.

Ремонт закончился. За это время многое изменилось. Отношения сестёр с Виноградом стали налаживаться. Вначале они действительно срезали некоторые листья, но только те, которые создавали беспорядок. Сухие, давно высохшие ветки были тщательно подстрижены. Они купили на рынке настоящий чернозём и даже огородили металлической сеткой. Виноград помолодел, вновь обретя заботливых хозяек.

После того как перевезли многочисленную мебель, свободного места в квартире почти не осталось. Рояль откатили к прохду между кухней и комнатой, где он стал откровенно мешать. Чтобы пройти на кухню, надо было немного откатить его в сторону, а потом прикатить обратно на место. Трудно счесть, сколько пинков получала Бэкки в течении дня.

Она очень соскучилась по Музыке. И вот однажды в комнату вошла Медея, которая работала аккомпаниатором у знаменитой певицы. Она приходилась родственницей сёстрам. Медея подошла к роялю, быстро откинула запятнанную краской крышку, обнажив перламутровые клавиши.

- О, Боже! Какая красота! - воскликнула она. Бэкки вдруг показалось будто наконец-то к ней пришла волшебная фея, которая должна её расколдовать. От одной только этой мысли её перламутр вновь засверкал, как прежде. Ей даже удалось ввести в обычную гамму цветов ярко-красный цвет розы. Жаль только, что Виноград не видит этого.

Наконец, Медея коснулась клавиш, вслушиваясь в каждую ноту. Звук инструмента ей очень понравился. Он в великолепном состоянии, даже настраивать не надо, - подумала она. Сыграла аккорд, потом другой, потом много других, плавно переходящих один в другой. Бэкки изо всех сих старалась ей угодить, придавая глубину каждому аккорду. Очень странное произведение, - подумала Бэкки. Так много аккордов, а мелодии нет, немного похоже на Шумана. Но нет, видимо это просто аккомпанемент к какой-то песне.

Позже Медея огласила свой вердикт: помочь продать или просто пристроить рояль куда-нибудь она не сможет. Он очень большой - концертный. Был бы он кабинетным, то вылетел бы отсюда за пару дней. Так что вам, сестрички, надо привыкнуть к мысли, что он такой же жилец этой квартиры, как и вы.

Уходя, она нежно погладила крышку рояля, словно попрощалась. Пару дней, словно в трансе, сёстры поглядывали на рояль, оглядывая его со всех сторон. Потом вдруг их словно осенило. Они одновременно вспомнили слова Медеи, что через пару дней рояль бы УЛЕТЕЛ отсюда, если бы… но это уже неважно, они решились. Молча, не говоря ни слова, они отворили дверь балкона, подкатили рояль и бросили его вниз во двор.

Бэкки летела в полной тишине. Мгновенно вся её жизнь пронеслась, словно в ленте. Она вспомнила всё. Как переехала, как познакомилась с Виноградом, как нежно его любила, боясь признаться в этом. Вспомнила свою любимую хозяйку, учеников, музыку… Но вдруг, что-то больно ударило в грудь, разломив ее пополам. От сильного удара вырвало струны, и они со скрежетом взвились к небу, разорвав тишину вечера.

…Ночью «добрая» Анжела решила проучить сестёр и чтобы напакостить им, срезала его под корень. Силы стали медленно покидать Виноград. Через несколько дней листья его полностью пожелтели. Он больше не мог цепляться за стену, да и не хотел, а через некоторое время рухнул, прошелестев в последний раз. Его жёлтые листья нежно покрыли рояль, словно заключив в объятия. Впервые произошло то, о чём он мечтал столько лет, - прикоснуться к Бэкки. Перламутровые клавиши, валявшиеся вокруг них, отражали блики, окрашивая в салатово-розовые цвета случайных прохожих.

Эмиль Чиабери, фото Галы Петри (С) Friend in Georgia